Давно это было, жарило полуденное солнце, чтоб оно пропало. Наш взвод, двадцать семь пыльных и уставших, в наполовину стоптанных сапогах, тащился под испепеляющим зноем. Каждый думал о своём. Странно получается, ты в мыслях всегда живёшь не там где находится твоё тело.
Год назад, читая на кухне статью из «Новой газеты», по спине пробегал холодок, и появлялось странное, тянущее чувство. Тянуло на Кавказ, в горы, к смерти, боли, жестокости и прочим, таким «реальным» вещам, смотревшимся до дикости романтично на фоне закипающего стеклянного чайника и пустой пачки сигарет, лежащей на подоконнике. Исследуя опустевшую коробку с запахом табака, муха быстро перебирала лапками и, казалось что-то искала. Интересно, о чём она думала в тот момент?
Сильный удар приклада в бок вернул его сознание в ущелье.
- Дурак! Смотри куда прёшь!
Зашипел на него рыжий парень, и взглядом показал на мину ловушку, притаившуюся в двух шагах, прямо на пути Руслана. По спине скатилась капля холодного липкого пота. Изобразить на лице некое подобие благодарности он не успел, спаситель уже отвернулся и зашагал прочь. Поймав недовольный взгляд командира взвода, Руслан кивнул, тот покачал головой и продолжил путь.
Вспомнился грустный и вместе с тем насмешливо-удивлённый взгляд прапорщика, принимавшего его в ряды. Сейчас ему стал понятен, смысл их диалога.
- Ты зачем к нам?
- Служить хочу!
- Ты что, собака, чтобы служить?
- Нет, родину защищать!
- А, значит ты псих, это хорошо, меньше таких на гражданке, жить спокойнее будет.
- Я не псих.
- Хм.., думаешь ты умный?
- У меня высшее экономическое образование. Разряд по плаванию и, я, рисую хорошо.
- А-ха-ха. Всё ясно, дурак ты. Нам такие нужны. Считай что ты принят.
Вдалеке послышалась автоматная очередь, затем взрыв. Часто-часто застрекотал пулемёт. Взвод, как по команде – пригнулся к земле. Взгляды обратились на командира. Пригибаясь как можно ниже, он подбежал к вжавшемуся между двух больших серых валунов связному. Шёпотом прокричал:
- Петрик, Волков, Рыжий – занять высоту на два часа. Живо!
Поднеся трубку аппарата связи, Семён, так звали комвзвода, стал о чём-то переговариваться. На лице его можно было прочесть массу эмоций, сменявших друг друга как облака на небе при ускоренном просмотре. Окончив разговор. Он, с бледным лицом, повернулся к нам.
- В трёх километрах южнее, двадцать шестой взвод попал в засаду.
Затем он сделал паузу, длинною в вечность. И каждый солдат понимал, что твориться сейчас в его голове, и пытался разделить со своим командиром эту тяжесть. Согласно новым инструкциям, они не были обязаны идти на выручку, без информации о силах противника. Но каждый чувствовал, если они останутся здесь, шансов у двадцать шестого практически нет, а если пойдут и вступят в бой, то могут не вернуться сами.
Страх за свою жизнь, за жизнь людей и при этом нестерпимое желание помочь обороняющимся тесно переплелись в сердце и душили командира. Он знал, что, даже если они освободят из засады взвод, то на базу вернуться уже не двадцать семь. Мысль, осознание того, что в его власти чья-то судьба ещё никогда так сильно не сверлила мозг. Подняв глаза, он произнёс:
- Если бы мы попали в засаду, а они сидели в трёх километрах от нас, мы бы молили о помощи! Так давайте услышим зов наших братьев и последуем ему! За мной!
Немного пафосно, но люди поняли смысл слов.
Передвигаясь редкими цепями по пять человек они приближались к нараставшему звуку перестрелки. Снайперы ушли немного вперёд, выбирая оптимальные позиции. Наконец, когда от поля боя отделял лишь высокий холм, все легли на землю и поползли. Последнее что я помню, был приближающийся свист.